С теми ушедшими голосами.

Глава 3. Снова Нью-Йорк (Роланд показывает удостоверение личности)

В понедельник, 21 июня 1999 года, солнце светило на Нью-Йорк, как будто Джейк Чеймберз не лежал мертвым в одном мире, а Эдди Дин — в другом; как будто Стивен Кинг не лежал в палате интенсивной терапии в больницы Льюистона, только на короткие периоды времени приходя в сознание; как будто Сюзанна Дин не сидела наедине со своим горем в поезде, который мчался по древним, разболтанным рельсам по темным просторам Тандерклепа в город-призрак Федик. Другие хотели сопроводить ее в этой поездке, хотя бы до Федика, но она попросила отправить ее одну, и они уважили ее желание. Она знала, что ей полегчает, если она сможет поплакать, но пока ей это не удавалось: несколько слезинок, как короткие, бесполезные дожди в пустыне, вот и все, на что она сумела сподобиться, хотя у нее и было жуткое предчувствие, что ей многое не известно и на самом деле все гораздо хуже.

«Хрен тебе, никакое это не предчувствие», пренебрежительно прокаркала Детта из глубин подсознания, когда Сюзанна, сидя у окна, смотрела темные и скалистые бесплодные земли и изредка встречающиеся руины деревень и городов, покинутых после того, как мир сдвинулся. -Нет у тебя интуиции, девочка! Только вопрос, на который ты не можешь ответить: кто из них, старый, длинный, уродливый или юный мастер Сладенький сейчас гостят у твоего мужчины в пустоши на краю тропы».

— Пожалуйста, нет, — пробормотала она. — Пожалуйста, никому не надо у него гостить. Господи, я не переживу еще одной смерти.

Но Бог оставался глухим к ее молитве, Джейк оставался мертвым, Темная Башня по-прежнему возвышалась на краю Кан'-Ка Ноу Рей, отбрасывая тень на миллион кричащих роз, а в Нью-Йорке жаркое летнее солнце светило как на хороших людей, так и на плохих.

Можешь сказать мне аллилуйя?

Спасибо, сэй.

А теперь пусть кто-нибудь прокричит мне большой, достойный бога-бомбы аминь.

Миссис Тассенбаум оставила автомобиль в гараже «Быстрая парковка» на Шестьдесят третьей улице (знак-указатель, стоявший на тротуаре, изображал рыцаря в доспехах за рулем «кадиллака», с копьем, торчащим из окна водителя), где она и Дэвид круглогодично арендовали две ячейки. Их квартира находилась неподалеку, и она спросила Роланда, не хочет ли он пойти туда, принять душ, немного отдохнуть… хотя и не могла не признать, что он и так выглядит неплохо. Она купила ему новые джинсы и белую рубашку, рукава которой он закатал до локтей. Она купила также расческу и баллончик мусса для волос, который больше напоминал суперклей. С его помощью ей удалось убрать со лба непокорные, тронутые сединой волосы и открыть интересное, пусть и угловатое лицо. По его чертам она бы сделала вывод, что среди предков Роланда были и квакеры, и индейцы чероки. Сумка с орисами снова висела у него на плече. В ней теперь лежал и револьвер с ремнем-патронташем. Сверху он прикрыл содержимое сумки футболкой с надписью на груди «ДНИ ГОРОДА БРИДЖТОНА…»

Роланд покачал головой.

— Я благодарен тебе за предложение, но хотел бы как можно скорее сделать то, что должен здесь сделать, а потом вернуться туда, где мое место, — он оглядел толпы спешащих по тротуарам людей. — Если такое есть.

— Ты мог бы остаться в квартире на пару дней и отдохнуть. Я бы побыла с тобой, — «и затрахала бы тебя до упада, если тебе угодно», — подумала она и не могла не улыбнуться. — Я понимаю, ты не останешься, но хочу, чтобы ты знал, есть такая возможность. Он кивнул.

— Спасибо тебе, но есть женщина, которая ждет моего возвращения, хочет, чтобы я вернулся, как можно быстрее, — он чувствовал, что это ложь, и большая ложь. С учетом того, что уже произошло, какая-то его часть полагала, что Сюзанна Дин хочет, чтобы Роланд вернулся в ее жизнь, ничуть не больше младенца, мечтающего, чтобы в его бутылочку с молоком добавили крысиного яда. Айрин Тассенбаум, однако, приняла его слова за правду. И какая-то ее часть стремилась вернуться к мужу. Она позвонила ему прошлым вечером (из телефона-автомата, расположенного в миле от мотеля, из соображений безопасности), и у нее создалось впечатление, что Дэвид Тассенбаум наконец-то соблаговолил обратить на нее внимание. После знакомства с Роландом внимание Дэвида уже не тянуло на первый приз, максимум, на второй, но что-то, как известно, лучше, чем ничего. Она же понимала, что Роланд Дискейн очень скоро исчезнет из ее жизни, а ей придется одной возвращаться в северную часть Новой Англии и объяснять, что с ней приключилось. Какая-то ее часть скорбела о неизбежном расставании с Роландом, но приключений последних сорока, или около того, часов, могло хватить ей до конца жизни, не так ли? Не только приключений, но и пищи для размышлений, это тоже. Прежде всего, мир оказался гораздо сложнее, чем она себе его представляла. А реальность — шире.

— Хорошо, — кивнула она. — Прежде всего ты хочешь попасть на угол Второй авеню и Сорок шестой улицы, правильно?

— Да, — Сюзанна не успела рассказать им многого из происшедшего после того, как Миа умыкнула их общее тело, но стрелок знал, что высокое здание (Эдди, Джейк и Сюзанна называли такие небоскребами) стоит теперь на месте пустыря, и штаб-квартира «Тет корпорейшн» наверняка находится в этом здании. — Нам понадобится так-си?

— Сможешь ты и твой мохнатый друг пройти семнадцать коротких кварталов и два или три длинных? Решение за тобой, но я бы не отказалась размять ноги.

Роланд не знал, насколько длинен длинный квартал и насколько короток короткий, но ему хотелось выяснить, полностью ли ушла боль из правого бедра или при повышенной нагрузке появится вновь. Теперь эта боль перешла к Стивену Кингу, вместе с болью от сломанных ребер и удара по голове. Роланд не завидовал ему в этом, но, по крайней мере, боль вернулась к тому, кто ее заслуживал.

— Пошли, — согласился он.

Пятнадцать минут спустя он стоял по другую сторону улицы от огромного, черного сооружения, уходящего в летнее небо, стараясь не дать отвалиться нижней челюсти, которая, возможно, все равно упала на грудь. Он видел перед собой не Темную Башню, во всяком случае, не свою Темную Башню (хотя он бы не удивился, узнав, среди людей, работавших в этой небо-башне, а некоторые из них читали о приключениях Роланда, были и такие, кто именно так, а не «Хаммаршельд-Плаза-2», называли место своей работы), но не сомневался, что перед ним двойник Башни в Ключевом мире, точно так же, как роза в этом мире являла собой поле роз; поле, которое он видел в столь многих снах.

Он мог слышать поющие голоса, перекрывающие шум и лязг транспортного потока. Женщине пришлось трижды позвать его и, в конце концов, дернуть за рукав, чтобы он вспомнил о ее существовании. Когда же он повернулся к ней, с неохотой, то увидел, что смотрит она не на башню на другой стороне улицы (в конце концов, выросла она в той части Америки, что располагалась в часе езды от Манхэттена, и высокие здания давно ее не удивляли), а на скверик, разбитый на их стороне улицы. И на лице читается восторг.

— Какой прекрасный маленький сквер. Я, должно быть, сотню раз бывала на этом углу, а заметила его впервые. Ты видишь фонтан? И скульптуру черепахи?

Он видел. И хотя Сюзанна не рассказала им эту часть истории, Роланд знал, что она здесь побывала, вместе с Миа, ничьей дочерью, и сидела на скамье, расположенной ближе всех к влажному панцирю черепахи. Он буквально видел ее на этой скамье.

— Я бы хотела пойти туда, — застенчиво сказала она. — Мы можем? Есть время?

— Да, — ответил он и последовал за ней через железную калитку.

Маленький сквер умиротворял, но тишины они там не нашли.

—Ты слышишь поющих людей? — спросила миссис Тассенбаум, понизив голос практически до шепота. — Где-то неподалеку поет хор?

— Можешь поставить свой последний доллар, — ответил Роланд, и тут же об этом пожалел. Фраза эта досталась ему в наследство от Эдди, а каждое воспоминание о его смерти причиняло боль. Он подошел к черепахе и упал на колено, чтобы рассмотреть ее более внимательно. Маленький скол на клюве напоминал выбитый зуб. На панцире виднелась царапина в форме вопросительного знака и выцветшие розовые буквы.